Там, где виноваты все, не виновен никто; признания в коллективной вине - это лучшая гарантия против обнаружения настоящих виновных, а сам масштаб преступления - лучшее оправдание для бездействия.
Одуренные молитвами, проповедями, воззваниями, процессиями, картинами, газетами, пушечное мясо, сотни тысяч людей однообразно одетые, с разнообразными орудиями убийства, оставляя родителей, жен, детей, с тоской на сердце, но с напущенным молодечеством, едут туда, где они, рискуя смертью, будут совершать самое ужасное дело: убийство людей, которых они не знают и которые им ничего дурного не сделали. Кажущийся виновником всего дела царь так же как солдат, удивится вопросу о том, нужна ли теперь война. Он не допускает даже мысли о том, что можно было бы теперь прекратить войну. Он скажет, что он не может не исполнять того, что требует от него весь народ, что, хотя он и признает войну великим злом и употреблял и готов употреблять все средства для уничтожения ее, в данном случае он не мог не объявить ее и не может не продолжать ее. Это необходимо для блага, и величия России.
На войне политики дают патроны, богатые дают еду, а бедные дают своих детей. Когда война заканчивается, политики пожимают друг другу руки, богатые поднимают цены на продукты, а бедные ищут могилы своих детей.
В политике то, во что люди верят, важнее того, что является правдой.
Я вообще не вижу разницы между русскими и украинцами. Для меня вообще никакой разницы: одни и те же люди. Я думаю, что такая точка зрения вызовет какое-то чудовищное возмущение на Украине, для которых принципиальным образом доказать, что мы разные народы. Я не вижу разницы между русскими и украинцами вообще никакой.
Я считаю, что эмиграция — это капитуляция. Нужно быть бойцами. Мы несём ответственность за тех, кто не может уехать. Мы должны не бросить всё, а сделать так, чтобы все остальные жили нормально. Это наша обязанность. Да, жизнь одна, но она не для того, чтобы провести её с комфортом в другой стране, а для того, чтобы изменить свою собственную, чтобы тебе и всем остальным было комфортно именно здесь. Со мной, наверное, многие не согласятся, но мы не имеем права этого не делать.
Политика есть искусство удерживать людей от участия в делах, которые их прямо касаются.
Те, кто достаточно умен, чтобы не лезть в политику, наказываются тем, что ими правят люди глупее их самих.
Народы, которые представляют собой сумму «я», мне как-то ближе, чем народы, представляющие собой часть «мы».
Политика — есть благородное искусство получать голоса бедных и деньги на избирательную кампанию у богатых, обещая защитить одних от других.
В детстве я хотел стать тапером в борделе или политиком. Разница, по правде сказать, небольшая.
Какие-то 90% политиков портят репутацию всех остальных.
Прекратите выдавать туристические визы россиянам. Посещение Европы — это привилегия, а не право человека.
Обо мне нельзя судить до истечения нескольких лет. Мне надобно по крайней мере пять лет для восстановления порядка, а между тем со всеми государями Европы я веду себя, как искусная кокетка.
Политик — это человек, который пожертвует вашей жизнью за свою родину.
Предательство — это вопрос даты. Вовремя предать — это значит предвидеть.
Если Бог бесконечно добр, зачем Его бояться? Если Он бесконечно мудр, чего ради беспокоиться нам о своей участи? Если Он всеведущ, зачем извещать о наших нуждах и утомлять нашими просьбами? Если Он вездесущ, для чего храмы? Если Он господин над всем, для чего жертвы и приношения?
Плохой Президент в нищeй стране обычно прячется за тремя вещами: Патриотизмом, Языком и Верой!
Мы не имеем права требовать смелости (или активности) от других. Займись собой. У каждого свой порог представлений, чем можно пожертвовать. И жизнь, и обстоятельства у всех разные. Поэтому ни от кого ничего не требуйте, кроме только от самого себя.
Я мог бы стать президентом, но истина состоит в том, что человек из спецслужб не сможет руководить страной, не развалив ее и не устроив террор для своих сограждан, и я это понимаю.